Дворяне воевали не за «Царя, отечество и Веру», а в результате «Экономического патриотизма»

В новейшей истории, когда пропаганда всячески развивает идеологический патриотизм, характеризуемый такими высказываниями, как «За Царя, Отечество, за Веру», «За Родину, за Сталина» в России или «За демократию» в США, понятие экономического патриотизма остается в тени.

Однако стоит заметить, что в средние века российские дворяне на войне рисковали жизнью не столько «За Царя, Отечество, за Веру», сколько за свою собственность, за именье – поместье (деревню или группу деревень с полями), выделенную им царем в пожизненное владение вместе с крепостными крестьянами. С которого они «кормились» сами, кормили свою семью.

И прекрасно понимали, что в случае поражения в войне, например с Польшей, победивший польский король отнимет у них поместье и передаст одному из своих польских дворян.

И не боялись геройски погибнуть в бою, поскольку осознавали, что в случае победы именье останется семье героя: жене и детям, которые смогут безбедно существовать, управляя им.

И на войну шли по первому призыву вполне самостоятельно, поскольку дворянин, не пришедший на войну, почти наверняка лишался своих имений, которые передавали более героическим дворянам.

И на войну дворянин шел не в одиночку, а с группой относительно подготовленных и вооруженных бойцов, пропорциональной населению своих деревень.

И шли с энтузиазмом, поскольку при завоевании новых территорий помимо трофеев могли рассчитывать и на новые именья. Например, огромная часть территорий, захваченных графом Потемкиным в «Диком Поле», Таврии и Крыму для Российской империи времен Екатерины II, стала его личными именьями.

Эта система в России начала разрушаться при увеличении непосредственно царского войска с группы стрельцов до регулярной армии, куда дворяне стали приходить уже в одиночку просто на офицерские должности, существенно разрушена Петром III, разрешившим дворянам не приходить на службу во время войны и была окончательно разрушена крепостной реформой, «освободившей» крестьян от дворян и дворян от имевшейся рабочей силы. Государственный Совет в 1858 году почти полностью состоял из помещиков, причём, 69% его членов были не просто помещиками, а латифундистами, владельцами более чем тысячи крестьянских душ или 5 тысяч десятин. К 1902 году доля помещиков в Совете уменьшилась до 57%, а доля латифундистов – до 22%. Экономический патриотизм экономически умер. На голом патриотизме царская Россия продержалась лишь чуть более 50 лет.

В США экономический патриотизм создавался в основном на капиталистической основе. Вандербильдты всегда защищали не столько «демократические ценности», сколько принадлежащие им железные дороги. Рокфеллеры – принадлежавшие им нефтяные скважины и нефтеперерабатывающие заводы, Дюпоны – свои химические заводы. Владельцы Боинга и Макдоннел Дуглас – свои авиационные заводы, владельцы General Dynamic, Northrop Grumman и Lockheed Martin – свои военные заводы.

Например, такая часть безопасности страны, как военная и политическая разведка, всегда были неразрывно связаны с экономической и технической разведкой крупнейших корпораций США. «Рокфеллер сумел создать небывалую дотоле разветвленную систему промышленного шпионажа, чтобы знать все не только о конкурентах и состоянии рынка, но буквально о любом мало-мальски оптовом покупателе нефти»⁹⁰.

«Официально считается, что до 1941 года Соединённые Штаты не имели единой разведывательной службы. Вот слова государственного секретаря США Дина Ачесона: «До Второй мировой войны в государственном департаменте число работников, занимавшихся сбором информации, не превышало десяти человек». Тем не менее, надо признать, что США располагали практически всей необходимой информацией. Её сбором занимались посольства, военные и военно-морские атташе, но главным образом могущественные финансовые и промышленные магнаты, которые имели по всему земному шару сеть своих собственных разведывательных служб, собиравших информацию, нужную не только их хозяевам, но и американскому правительству»⁹¹.

Существующее положение в области экономического патриотизма в США и России сейчас совсем не в пользу России, что и определяет место России в ее противостоянии США. На текущий момент весь внешнеполитический государственный аппарат США, включая армию и флот США, обслуживает экономику США, а значит и основных акционеров американских предприятий. Наиболее отличившиеся в помощи тем или иным американским корпорациям чиновники внешнеполитического блока, выходя на пенсию, вполне могут рассчитывать на высокооплачиваемую должность в корпорации и солидный опцион на акции. Об этом нечасто пишут в американской прессе, но в истеблишменте термины «Сенатор от Boeing» или «конгрессмен от Exxon» не вызывают никакого удивления.

В России же государственным чиновникам, в том числе «силового блока», практически официально запрещено иметь собственность, связывающую их со страной. Даже если семья такого чиновника будет владеть предприятиями, земельными массивами, телекоммуникационными компаниями, отелями, ресторанами или авиакомпаниями, велика вероятность отъема такого бизнеса при выходе чиновника на пенсию под тем или иным предлогом. Поэтому в текущий момент времени личная экономическая деятельность государственных чиновников направлена не на развитие страны и ее инфраструктуры, а на быстрый доход по методу «заработать и спрятать», что совершенно очевидно противоречит интересам российского народа и России как государства.

В свое время нобелевские лауреаты Олсон и Макгуайр доказали, что государство «оседлого бандита» имеет существенное преимущество перед государством «кочующих бандитов» или «бандитов-гастролеров» («roving bandits»), целью которых является извлечение максимальной выгоды в краткосрочной перспективе⁹². Разумный «оседлый бандит», который принимает решение закрепиться на определённой территории, единолично контролировать ее и получать доход от населения в виде регулярных налогов, в долгосрочной перспективе устанавливает такое налогообложение, которое стимулирует развитие хозяйственной деятельности, и прямо заинтересован в экономическом развитии территории⁹³.